Меотида

Меотида - повелительница удивительного народа ободритов, живущих на Западном берегу Моря, живущих довольно безбедно и праздно. На иллюстрации, помещенной слева, изображена, по моим понятиям, она. Ты, читатель (позвольте к Вам обращаться на ''ты'', как в Средиземье), теперь можешь ее представить себе. Красива, не правда ли? Много сердец разобьет эта роковая красота, но и ее сердце разобьется также неожиданно и больно, как другие, о неприступную твердыню по имени Судьба. Но что может быть прекрасней любви! Ничего, ровно только сама одна жизнь, за которую стоит бороться в этом мире! А глупые и неопытные люди, не пережившие столько горестей и ужасов, чтобы начать искать свое счастье, не понимают вкус этой ''жизни''. Ну, не утомила ли я тебя своими философскими идеями, дорогой друг? Тогда о приключениях этой ободритской девы читай далее.

Ободриты образом жизни очень похожи на хоббитов, только отличаются от них высоким ростом, как у людей, и завораживающей внешностью, словно у каждой ободритки или ободрита есть некий таинственный дар. Они приветливы и дружелюбны, гостеприимны и отзывчивы, готовы помочь любому в трудную минуту. Край, где они живут, не зря эльфы Моря называют Землей Эру. Эта земля плодородна и зелена, на ней растет множество диковинных трав, деревьев и кустарников, и даже бывалые путешественники не перестают удивляться великолепию Тангустского царства. Да, именно так называется край ободритский, где царит веселье и радость. У этого народа что ни день, все праздник, и они готовы в любую минуту отмечать его. Даже есть календарь праздников - Аркона, в котором расписаны все дни на несколько эпох вперед. Только ты не подумай, что ободриты - развязные пьяницы. Нет, это совсем не так, напротив, пьют они очень мало, а из хмельных напитков предпочитают один хиргус - смесь меда и воды, настоянная на специальных травах, выращенных только в Тангусе (еще такое название дают этой благословенной земле). Также этот веселый народец любит потанцевать, и умение танцевать считается у них чуть ли не оценкой ободрита. От этого зависит отношение к нему. Танцы у них красивые: плавные движения, сплетения пар рук, потрясающие замысловатые фигуры - все это создает неизгладимое впечатление. Музыка соответствующая - не плавная, как у эльфов, а заводная и веселая, почти как у хоббитов. Вообще ободриты, хоть и любят праздновать, но очень отважный, сильный и мужественный народ. Как только надвигается какая-либо опасность, каждый житель Тангуса готов постоять за свою землю. И женщины, и мужчины одинаково владеют мечом, бок о бок стоят за Царство и считаются воинами и воительницами. Однако все же иногда в жизни ободритов проявляются странности. Эти ''странности'' в основном присущи эльфам: спокойствие, сила и многие другие качества, сопутствующие характеристике эльфа. Они проявляются в разное время, в особенности у повелительницы - царицы Меотиды. Она то весела и беспечна, то спокойна и рассудительна. Но подробно о ней ты, милый друг, прочитаешь несколько позже. Недаром же я назвала свой альманах ''Меотида''!
Теперь я поведаю собственно о той земле, где живут ободриты. Вход в этот край открывают большие Железные ворота, хорошо охраняемые храбрыми жителями этой земли обетованной. В свою очередь, эти ворота открывают путь в Нессу - древнюю крепость. От нее тянутся Великие Ободритские стены, ограничивающие весь материк со всех сторон. Они прерываются только в двух точках - Нессе и Тангусской Гавани, их порту. На этой земле есть горные хребты, один из них - Отхан-Хатун. О нем ходят страшные легенды. Говорят, там живет всесильный Маддах - злой дух, по своим злым умениям и чарам не уступающий Саурону и даже превосходящий его. Около восьми лиг к северу течет река Иблис, она похожа на Андуин в Средиземье. В нее входишь - и вся усталость с тебя спадает, словно ты заново родился. Столица Тангуса - крепость Несеф, богатая садами и яствами всяческими. Город расположен на самой высокой возвышенности, так, что с самой низкой улицы можно увидеть Море. Самый почитаемый металл - это ифрит, он как мифрил у гномов, но ценится гораздо дороже.
В конце я хочу написать несколько слов о происхождении ободритов. По их сказаниям, они произошли когда-то от эльфов, от Перворожденных, но не считаются самими эльфами, а только полуэльфами, поскольку думают, что на протяжении эпох утеряли те прекрасные свойства, какими обладают эльфы, и стали смертными, как люди.
Я попробовала начать свою сказку - а так сам Толкиен характеризует свои бессмертные произведения, - задав ту особенную атмосферу, какой живут ободриты. Так пусть она сохранится до окончания повествования! О Эру, придай мне силы! (Внизу помещена иллюстрация столицы Несеф)

Все было так, как прежде. ''Ничего уже не вернешь и не догонишь, судьба есть судьба,'' - утешала она себя, ходя из угла в угол красивой серебристой спальни, отделанной шелковистыми тканями, и одновременно в голове роились вопросы. - ''Почему все так случилось, именно так, а не иначе? За какие недобрые намерения я понесла столько наказаний? Неужели я до конца дней своих проживу такой несчастной? Кто ответит мне на такие, казалось бы, простые вопросы?''.
Шел 57 год Четвертой Эпохи. Гендальф уплыл вместе с остальными эльфами, и изредка проведывал ободритскую царицу. Но ей бы не было так тоскливо, если бы не глубокая душевная рана, нанесенная прелестной любовью и неисправимым будущим. ''Помни, Меотида, он не может принадлежать тебе, как бы ты не хотела этого. У него есть нечто важнее, чем твои и свои чувства. Ты не в силах ничего изменить, ибо существует высший разум, который повелевает нами и сулит нам жизненный путь,'' - эти слова Гендальфа врезались в память Меотиды мертвой стрелой. Она знала это и без Митрандира. В последнюю встречу с ним, своим любимым, там, в гондорских золотистых лесах, Меотида поклялась ему никогда не нарушать его душу и сердце. Единственное, о чем она попросила, это не отказывать ей хотя бы писать письма и изредка приезжать в гости. ''Не запрещай мне этого,'' - молвила Меотида. - ''Иначе я погибну злой смертью от тоски. Не видеть тебя хуже, чем быть в плену в Мордоре. Я любила, люблю и буду любить тебя всю свою жизнь, но обстоятельства против нас. Мне придется уехать обратно в Тангус, и примириться с этим раз и навсегда. Я не хочу рушить твою уже сложившуюся жизнь, иначе нам не будет счастья. Пусть все остается так, как есть. Прощай''.
Одно успокаивало ее. Фродо, перенесший столько горя, страхов и несчастий, сколько не перенесло ни одно существо, снова возвращался к жизни. ''Его возрождает любовь, - писала она в первом письме к возлюбленному. - ''Он подружился со всеми ободритами, и наши празднования пришлись ему по вкусу. Фродо угадал, что в нашем образе жизни есть что-то хоббитское, и это ему очень понравилось. После прибытия он не хотел жить вообще, а теперь охотно слушает диковинные рассказы старых ободритов и любуется молодыми ободритками. Любовь воскрешает из пепла его потерявшуюся душу, хотя он знает, что я отношусь к нему как к сыну, а не как к любимому. Фродо понимает и поддерживает меня, и это очень радует мое остывшее сердце. Он по-настоящему любит свою Меотиду, и это чувство дает ему силы жить, как прежде''. Да, все было так, как прежде. Война Кольца давно окончилась, и средиземцы сочиняют о ней грустные песни, складывают легенды о трудном путешествии четырех маленьких невысокликов на Ородруин, в Мордор, последнее логово и пристанище Саурона, чтобы бросить в огонь Кольцо Всевластья. Все было так, как прежде, но ничто не было забыто. Каждый шаг, каждый поступок помнился и хранился в памяти истории Средиземья, и каждый должен помнить всю историю со времен Исилдура и передавать ее своим потомкам.
В комнату вошел Фродо.
- Меотида, почему ты до сих пор не вышла из дворца? Светит солнце, сияет голубое небо, улыбаясь нам беззаботной улыбкой. Природа радует нас своими дарами, и все так чудесно! Пойдем, посмотрим на все это!
- Мне не хочется.
- Тебе грустно?
- Да, и душа моя плачет.
- Всеми любимому дунаданцу, который отныне живет в Минас-Тирите, тоже тебя, наверняка, не хватает. Не отчаивайся, время залечит все воспоминания, плохие и хорошие, и уступит место другим, более счастливым. Ты еще встретишь свое счастье. Перед тобой стоит наглядный пример! Я уже хотел уйти из жизни, но ты возродила меня, и я вновь расцвел, как цветок после зимы.
- Ты стал мудрее и не разбрасываешь слов на ветер после того опасного путешествия, я вижу это. Твои мысли исходят от сердца, но твой ум стал еще зорче и придирчивей оценивать и видеть окружающий мир. Я рада и счастлива за тебя. Спасибо тебе за то, что согласился плыть со мной на ободритские земли. Если бы тебя не было, мне бы не выжить, - Меотида наклонилась и поцеловала Фродо в лоб.
- Меотида, о, царица великая, расскажи мне свою историю, историю твоей жизни. Гендальф обмолвился парой фраз про твое прошлое, но ты же знаешь, как он немногословен.
- Хорошо, мой маленький умный хоббит. Ты, кажется, приглашал меня пройтись? Пойдем, присядем где-нибудь, и я поведаю тебе всю свою жизнь, без утайки и лжи, со всеми мыслями и намерениями. Моя душа призывает мой ум, почему-то, именно тебе рассказать все. Может, потому, что ты мне самое близкое из всех существо. Ближе Гендальфа и Совета Светлейших, хотя Совет - тоже мои друзья.
Фродо и Меотида вышли из дворца. От входа тянулась небольшая дорожка, по которой можно было попасть в благоухающий сад. В нем тек приток Иблиса, и поэтому все живое росло буйно: кроны деревьев раскидывались как шатер над твоей головой, цветы пахли всевозможными ароматами, птицы сидели на ветвях и пели свои песни, радующие слух. Меотида села на небольшой пригорок, а Фродо лег на пушистую траву.
- Слушай и внимай моим словам, мудрый невысоклик.
И Меотида начала свое повествование, которое я, милый читатель, и хочу тебе описать.

- Минул конец Второй Эпохи, - тихим голосом начала свою исповедь Меотида. - Я тогда была очень молода, но всем было известно одно - что я особенная. Во мне с виду нет ничего такого, я красива, как красивы наши юные ободритки, весела, честолюбива, отважна и сильна. Правда, с ранних лет я была очень переменчива. Теперь, конечно, во мне больше рассудительности и спокойствия, но в моей молодости этого было мало. Все замечали, что я несколько странная. Особенно это беспокоило Совет Светлейших, Совет Айна, которым было вверено присматривать за мной. С детства они были моими наставниками и наставницами: княжна Мириэль, князь Таргелион, ее супруг; Агларонд и Эйтель, командующие войсками; Феантури, сестра моей мамы, и ее муж Хитаэглир. Как видишь, в Совете Айна всего шесть советников, но всех их я очень ценю и уважаю. Они настоящие друзья, и их мудрость безгранична.
- Я тоже в этом убедился, - добавил Фродо.
- Совет Айна волновался, что эта ''странность'' может повредить мне, а я вела себя, как ребенок. Мне всего-то было семнадцать лет! Я часто не хотела понимать, что я из себя представляю в реальности, я хотела жить, и эта ''жизнь'' затмила мой разум.
- А что оказалось этой ''странностью''? Не просто так она в тебе присутствовала! - воскликнул хоббит.
- Этой ''странностью'' оказалось нечто магическое, о чем я даже и не предполагала. Был 27 день Месяца Ряби Второй, когда расцветает наш роскошный цветок - Арморика. Старые ободриты говорят, что он пришел на ободритские земли с одной колдуньей, которая использовала его в своих варевах. Есть в этом цветке нечто чарующее и загадочное, и не зря он стал нашим народным символом. В этот день ежемесячно собирался и собирается до сих пор Совет Айна, чтобы обсудить накопившиеся вопросы и посоветоваться с палантиром, который располагается в дворцовой комнате. Ты видел его? Большой шар, отражающий небесную высь и звездное небо, далекие галактики и всеобъемлющий космос - это и есть наш палантир. Он по рангу стоит ниже Гондорского, покоящегося в Минас-Тирите, чертогах Арагорна и Арвен, ибо тот главный, а ободритский лишь его частица. Об этом палантире не знают в Средиземье, зато его помнят народы Моря. Хотя, наверное, уже знают. К тому времени Совет Айна не беспокоили насущные проблемы. Гораздо серьезней было положение в Средиземье, где начиналась кровопролитная война с Сауроном, и он был достаточно силен. Наши земли были далеко от земель средиземских, но все же советники беспокоились.

Открыв глаза, я поняла, что попала в плен. Я лежала на полу в грязной камере, похожей на темницу, в потолке этой камеры было сделано окно, забитое решеткой. Сквозь него я заметила сумрачное небо, застланное дымом и копотью, тучами и смрадом. Все тело ныло от боли, на шее и на руках проявлялись огромные синяки, будто их обладательница выполняла непосильный физический труд. Не знаю, сколько я пробыла в таком положении. Мысли мои роились и путались, а первое, что пришло мне в голову - знает ли Совет Айна о том, где я нахожусь? Что все-таки со мной случилось? Где я?
Вдруг лязгнули засовы, и тяжелая дверь со скрежетом открылась. На пороге возник злобный орк, жаждущий поесть свежей человечины.
- Какие мягкие мышцы! Должно быть, сегодня у меня будет очень вкусный завтрак! - произнес он, угрожающе облизываясь. Я инстинктивно почувствовала опасность и отодвинулась дальше в угол.
- Не напрягайся, тебе не будет больно, - добавил орк, приближаясь ко мне. Я уже знала, что он бросится и растерзает меня, и приготовилась защищаться. Орк сделал прыжок и в один миг очутился в том же углу, где была я. ''Либо я выживу, либо меня съедят'', - решила я и нанесла орку удар ногой. Он не ожидал такой отмашки от своей жертвы. Неожиданно в дверях показался еще один гламхот (''орк''). Второй подскочил к первому и ударил его так, что людоед скорчился от боли и откатился в другой угол.
- Не тронь ее! - проревел второй гламхот. - Нам было приказано охранять ее и доставить к Главному, а не есть, тупица! - с этими словами он схватил меня за руку и вывел из темницы. Шли мы очень долго. Передо мной мелькали огромные винтовые лестницы и каменные стены. Наконец, мы покинули мордорскую башню. Я осмотрелась. Повсюду пробегали огромные стаи орков, собираясь в кучу и маршируя под звуки дребезжащего рога. По всей видимости, мой спутник был один из тех, кто командовал всей этой ордой. Затем мы вошли опять в какую-то башню. Я уже не могла подниматься по высокой лестнице, и орк поминутно прикрикивал на меня:
- Шевели ногами!
Когда у меня совсем не осталось сил, он остановился около железной двери. Открыв ее, гламхот завел меня вовнутрь, сказал ''Я доставил пленную'' и вышел. Дверь захлопнулась. Во мне тотчас возник тот самый всепоглощающий ужас, что и тогда, во дворце Энья. Из кромешной темноты появилась фигура, покрытая черным плащом. У этой фигуры не было ни рук, ни ног, ни лица, ни тела. Она словно висела в воздухе.
- Это был Главный Назгул? - спросил Фродо, глядя на Меотиду добрыми сочувствующими глазами.
- Да, мой друг, это был Главный Назгул, как позже я узнала. Он прошипел мне: ''Иди за мной''. Я, двигаемая только одним страхом, подчинилась. Потянулись длинные стены и лестницы, и я уже не помню, как мы добрались до места назначения. Назгул оставил меня одну. Мне уже не на шутку стало страшно. С каждой секундой моя боязнь увеличивалась, и сердце стучало быстрее и быстрее. Ожидание своего конца жизни теребило мою душу, не давая успокоиться. Что-то мелькнуло вдалеке. Это ''что-то'' произнесло громким голосом: ''Подойди сюда''. Я не двигалась. ''Не зли меня, мелкая ободритка. Тебе же будет хуже, '' - добавило ''это''. Я шагнула, словно в бездну. Каждый шаг усиливал страх, съевший мою душу и разум. Я шла по длинному коридору, и не знала, что сулит мне его конец. Передо мной распахнулась дверь. Внутри светилось что-то огнедышащее и страшное. Я приготовилась к неизбежной смерти, и сделала усиленный шаг. Войдя, я поняла, что это не смерть, а лишь начало всех моих страданий.
- Ты первая из мирских существ, что побывала в моей крепости, - начало говорить ''что-то''. Громкий голос принадлежал некому безобразному чудищу, и еще больший ужас охватил меня.
- Я, так сказать, в своем ''домашнем'' обличье. На самом деле у меня нет тела. Я дух, живущий испокон веков, со времен Моргота, я служил ему, и сейчас пришло мое время восстать! Я великий Саурон, тот, кого все боятся и перед кем животрепещут!
Я молчала.
- Никто тебя не спасет и не освободит, а твой Совет и не печется о судьбе царицы!
Я смотрела на стену и продолжала молчать.
- Мне нужна твоя анна, чтобы звери и деревья подчинялись только властелину Саурону, и больше никому! - воскликнуло чудовище и залилось смехом.
- Ты никогда не получишь мой дар, - ответила я.
- Я бы получил, но мне нужна не только анна, но и ты сама. Я следил за тобой, пока ты овладевала анной, и я не хочу марать свои руки об тебя. Ты подчинишься мне и станешь моим рабом!
- Смерть для меня лучше, чем быть твоим слугой!
- Ха-ха, нет, мелкая ободритка, я не стану тебя убивать! Я буду мучить тебя всевозможными пытками, пока ты не обессилишь, и тело твое не будет обезображено, пока ты не повинишься мне, великому Саурону, и у меня в руках не будет анны!
- Ты ошибаешься, Саурон! Не зная ободритов и послав свое лихо, выкрал ты меня из дворца. Не видать тебе моей анны, пока я дышу!
Я должна была сопротивляться. Нельзя было допустить, чтобы чужеземка подвергла опасности незнакомую ей природную жизнь Средиземья. Мой страх постепенно стихал, и я становилась увереннее. Это злило Саурона.
- Ты не ведаешь, к кому попала! Я великий Саурон, и вся моя мощь в этом кольце! Видишь ли ты его, полоумная ободритка? - спросил он меня, с каждым словом подходя ко мне и показывая тыльную сторону руки.
- Вижу, но и его у тебя не будет! - сказала я. Саурон рассмеялся и испытующе посмотрел мне в глаза, пронизывая всю душу и сердце ненавистью и коварством.
- Не ты ли его украдешь?
- Все возможно.
- Кто покусится на мое сокровище, беспощадно будет убит! - заключил он и отошел. В центре на огромном камне я увидела палантир, похожий на наш, ободритский. В нем зияла черная пустошь, а в пустоши сверкал кровавый глаз, который я лицезрела в недалеком прошлом. Теперь я поняла, в чьи лапы я угодила. Совет Айна говорил о великой битве между Врагом и средиземцами, и я была в плену у Саурона, того самого Врага, в его укрывище Мордоре.
- Ты знаешь, кто твой отец? - спросил он, и от неожиданности я вздрогнула. Это заметил Саурон и, видимо, захотел, чтобы я впала в отчаяние.
- Нет.
- Хочешь, открою секрет?
- Мне это не важно, - отвечала я.
- Не уж толи? Царица не хочет знать имени своего отца! Ха-ха! - рассмеялся он и продолжил. - Когда-то люди, эльфы и ободриты были вместе, и твоя мать познакомилась с полуэльфом. Спустя некоторое время великий союз распался, и ободриты больше никогда не вмешивались в жизнь Средиземья. Твоя мать была вынуждена уехать на родину, где и родилась ты. А того полуэльфа теперь знают под именем Гендальф.
- Мне это ни о чем не говорит.
- Все, хватит, ты мне надоела! Я даю тебе срок: через неделю ты опять будешь стоять здесь, - подвел итог Саурон. - Уведите ее!
Главный Назгул появился на пороге, и я вернулась обратно в свое пристанище.
Тогда я не боялась. Мне было ясно, зачем я была украдена из Несефа, и теперь надо было принимать решение. Загубить все Средиземье? Или отчаянно бороться со злом? Второй вопрос был бессмысленным. Как я могла с ним бороться? Саурон упоминал про кольцо, что было надето у него на пальце. Но как я смогла бы снять его? И что мне потом с ним было делать? Нет, - подумала я, - так не пойдет. О, если бы здесь был князь Таргелион! Он бы посоветовал мне сделать правильный выбор. А теперь я должна была сама искать выход!
В борьбе с всеобщим врагом моя анна не была мне помощником. Я не знала природного мира Средиземья, и не могла никого призвать помочь мне освободиться.
К тому же Саурон сказал мне имя атара. Но было ли оно правдивым? Не врал ли Саурон, погрязший во тьме и мраке? Нет, раз ему нужна была я, он добивался моего покорства любой ценой. Значит, это была ложь.
Уставшая от пространных мыслей, я опустилась на сырой пол. Глаза мои слипались, от пережитых эмоций ум мой притупился, и я провалилась в глубокий сон.
- Неужели не было спасенья? - спросил Фродо.
- Во сне мне явилась дева, одетая в белоснежные сверкающие одежды. Впоследствии, рассказывая эту историю Совету Айна, Эйтель разгадала эту загадку. Мне приснилась сама Малинальда, не пожелавшая бросить свое детище на произвол судьбы. Она сказала, что Саурону скоро придет конец, он лишится своей власти, и установится мир на средиземских лесах и полях. ''Именно сейчас, - молвила Малинальда, - ты должна собрать остатки своей воли и отваги и вырваться из ужасных темниц Саурона. Настал твой час. Чтобы сбежать, я дарю тебе меч, разбивающий даже камень, и коня-единорога, который спешит к Мордору. Началась великая битва с Сауроном, люди и эльфы едины в своем намерении, и это поможет им в борьбе с Врагом. Я надеюсь на тебя,'' - закончила она и исчезла. Я проснулась. Рядом со мной лежал меч, отливающий серебристым лунным светом, как звездочка в ночном небе. Мне казалось, что этот меч должен был быть очень тяжелым, но, подняв его и вынув из ножен, я удивилась. Оружие было очень легким, словно я держала в руках перышко птицы. ''Если ты мне поможешь, я назову тебя Ан-насир - ''победоносный''! - сказала я. Усталость моя прошла, и я вновь почувствовала в себе силу. ''Бежать, бежать и еще раз бежать,'' - подбодрила я себя и ринулась в путь.